عَنْ مُحَمَّدِ بْنِ سِيرِينَ قَالَ: كُنَّا عِنْدَ أَبِى هُرَيْرَةَ وَعَلَيْهِ ثَوْبَانِ مُمَشَّقَانِ مِنْ كِتَّان فَتَمَخَّطَ في أَحَدِهِمَا، فَقَالَ أَبُو هُرَيْرَةَ: بَخٍ بَخٍ، يَتَمَخَّطُ أَبُو هُرَيْرَةَ فِي الْكِتَّانِ، لَقَدْ رَأَيْتُنِي وَإِنِّى لأَخِرُّ فِيمَا بَيْنَ مِنْبَرِ رَسُولِ اللَّهِ صَلَّى اللَّهُ عَلَيهِ وَسَلَّمَ وحُجْرَةِ عَائِشَةَ مَغْشِيًّا عَلَيَّ، فَيَجِىءُ الْجَائِى فَيَضَعُ رِجْلَهُ عَلَى عُنُقِي، يَرَى أَنَّ بِي جْنُوناً، وَمَا بِي جُنُونٌ، ومَا هو إِلاَّ الْجُوعُ.
Передают со слов Мухаммада ибн Сирина: «Однажды мы находились возле Абу Хурайры. На нём были два хлопчатых полотнища, выкрашенные красной глиной [или красной охрой]. Он высморкался в одно из них, а потом сказал: “Ах-ах! Абу Хурайра сморкается в хлопчатую ткань! А ведь было время, когда я падал, теряя сознани, между минбаром Посланника Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, и комнатой ‘Аиши, и кто-то из людей подходил и клал ногу мне на шею, полагая, что я сумасшедший. Но это было не сумасшествие – это был всего лишь голод”».